.png)
Владимир Алексеевич Солоухин родился 14 июня 1924 года в старинном селе Алепино Владимирской области. Был десятым, самым младшим ребёнком в крестьянской семье.
Семья Солоухиных была довольно зажиточной, но им удалось избежать жесткого раскулачивания.
Любовь к литературе проявилась у Владимира с ранних лет.
После окончания школы поступил во Владимирский механический техникум. Тогда же начал писать стихи. Первые публикации состоялись в газете «Призыв».
Окончил техникум в 1942 году, был призван в ряды Красной армии, служил в охране Кремля. Благодаря службе в Москве, мог посещать ЛИТО П. Антокольского, П. Кирсанова, И. Сельвинского иВ. Луговского.
В 1946 году его стихи напечатала «Комсомольская правда». В том же 1946 году был демобилизован.
Поступил в Литературный институт имени А.М. Горького. Темы лирики Солоухина – русская природа и деревенская жизнь, что заметно отличало его от большинства однокашников. Однако его стихи отмечали мастера, у него были поклонники в кругу литераторов.
Окончил учёбу в 1951 году, с этого времени и до 1957 года работал специальным корреспондентом в журнале «Огонёк», благодаря чему объездил всю Россию и европейское зарубежье, писал очерки. Вышли книги очерков Солоухина «Рождение Зернограда» (1955), «За синь-морями» (1956), «Ветер странствий» (1960), «Открытки из Вьетнама» (1961).
Продолжал занятия поэзией. В 1953 году вышел дебютный сборник стихотворений Солоухина «Дождь в степи» (по названию первого стихотворения автора, опубликованного в 1946 году). Книги стихов продолжали выходить: «Журавлиха» (1959), «Жить на земле» (1965), «Венок сонетов» (1975). Известны стихотворения Солоухина, написанные верлибром. Советуем прочитать стихотворение В. Солоухина «Три черемуховых дня».
Широкую известность получила очерково-лирическая повесть Солоухина «Владимирские просёлки», её напечатал журнал «Новый мир» в 1957 году. Повесть представляет собой 40 дневниковых записей о каждом дне путешествия автора по Владимирской области. Обратила на себя внимание не типичная для того времени авторская манера прозаика – обнажённая исповедальность. В 1959 году вышла ещё одна повесть «Капля росы» – воспоминания о крестьянском детстве писателя.
Солоухин писал открыто и откровенно, включал автобиографические мотивы в свои произведения: романы «Мать-мачеха» (1963), «Приговор» (журнал «Москва», 1975); повести «Терновник» (1959) и «Прекрасная Адыгене» (1976).
Писал о природе и жителях родного края, одним из первых открыто заговорил о разорении крестьян в результате раскулачивания и коллективизации; главные темы Солоухина – любовь к Родине и духовная связь человека с родной землей.
Автор острых художественно-публицистических очерков в защиту русской национальной культуры. Среди них – «Письма из Русского музея» (о судьбах памятников русского искусства, 1966), «Чёрные доски» (о спасении древнерусских икон и сохранении традиций иконописи, 1969), «Время собирать камни» (1980; о воссоздании Оптиной пустыни).
Ещё одна книга очерков на тему «уважения к преданию», наследию прошлого – «Продолжение времени (Письма из разных мест)» (1988).
Солоухин стал одним из основателей Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИК); в 1990-е годы был в числе руководителей движения за восстановление храма Христа Спасителя.
Публицистические заметки, лирические и анекдотические «были», миниатюры составили книгу Солоухина «Камешки на ладони» (1977–1992).
В раннем периоде творчества (1950-е–1960-е) выделяют рассказы Солоухина «Девочка на урезе моря», «Ледяные вершины человечества», «Варвара Ивановна».
Вышли сборники рассказов «Зимний день» (1965), «Мёд на хлебе» (1973), «Волшебная палочка» (1983), «Бедствие с голубями» (1984). Большое внимание в них уделено детям, подросткам, а также связи поколений.
Книга мемуаров «Чаша» (1997) посвящена судьбам русской эмиграции после революции 1917 года, также автор рассказывает о своих встречах с писателями русского зарубежья.
Автор художественно-документальных книг «При свете дня» (1992), «Солёное озеро» (1994, в центре – жестокие действия А. Гайдара) и «Последняя ступень» (1995). Эти произведения написаны в жанре инвективы – разновидности памфлета, то есть текста, высмеивающего или обличающего реальное лицо или группу.
Главная тема – деятельность большевиков еврейского происхождения, которые «сознательно морили голодом русских людей, чтобы заставить их подчиниться своей власти».
В 1995 году был впервые опубликован роман-исповедь «Последняя ступень». В нём развивается тема «еврейского засилья в России». Её считают главной книгой писателя. В. Солоухин отзывался о ней как о своём «духовном прозрении», работал над ней с начала 60-х вплоть до 1976 года.
Глава романа под названием «Читая Ленина» была опубликована раньше, в 1989 году, в издательстве «Посев» в Германии. Широко распространившаяся в СССР публикация впервые утверждала, что сталинские репрессии стали закономерным продолжением политики Ленина.
В.А. Солоухин в советские годы не скрывал, что является глубоко верующим христианином, а также монархистом, носил золотой перстень с изображения императора Николая II.
Будучи в США в 1979 году в составе делегации советских писателей, Солоухин тайком встретился в Вермонте с А. Солженицыным, их разговор продлился целые сутки.
Перестройку принял с восторгом, однако вскоре был разочарован и ударившей по народу приватизацией, и псевдодемократией. В книге очерков «Возвращение к прошлому» (1990) он высказал свою точку зрения на недавнее прошлое и настоящее своей страны.
В середине 1980-х годов В.А. Солоухин с супругой и двумя дочерями восстановили его родной дом в Алепине, ставший «летней резиденцией» семьи.
Владимир Солоухин скончался в 1997 году, его отпевали первым в храме Христа Спасителя, тогда ещё недостроенном.
Патриарх Алексий II, совершивший отпевание, сказал о писателе: «Он всей душой любил Россию, землю Русскую, был настоящим христианином, который первым напомнил обществу о наших духовных, нравственных корнях, о необходимости вернуться к вере. Старшее поколение хорошо помнит, как «Письма из Русского музея» Солоухина буквально всколыхнули русскую общественность, напомнили всем о наших святынях, от которых народ был насильственно отторгнут...».
Писатель похоронен в Алепино, где в 2021 году открылся мемориальный музей писателя, его директор – Елена Солоухина, старшая дочь писателя.
В.А. Солоухин был очень самобытным, разносторонним человеком. В нём органично уживались идеи коммунизма с монархическими взглядами, тонкий лиризм поэта с острейшим пером публициста, диаметрально противоположные точки зрения на политику и историю страны.
С 1958 по 1981 годы Солоухин входил в редколлегию журнала «Молодая гвардия», в 90-е был членом редколлегии журнала «Наш современник».
В.А. Солоухин – лауреат Государственной премии РСФСР им. М. Горького.
Владимир Солоухин, Девочка на урезе моря, рассказ, фрагмент, начало
Обращаются за советом, когда колеблются. Решение еще не принято. Все еще можно сделать так, а можно и эдак. Цепочка жизни, цепочка событий, фактов, судеб, начинающаяся от точки принятого решения, будет вязаться и плестись либо одна, либо другая. Как же тут, скажите, не колебаться?
Посоветуете вы вашему другу Сергею не жениться на девушке Тане, он послушается вашего совета и не женится. Что же произошло? А то, что с ответственностью, настолько изумляющей, что, пожалуй, лучше ее назвать безответственностью, вы передвинули рычаги, перевели очень важные стрелки, и теперь несколько поездов понесутся в пространстве и времени другими путями, нежели они понеслись бы без вашего совета, о котором вы, проснувшись на другой день, возможно, и не вспомните.
А поезда эти – судьбы. Судьба самого Сергея. Судьба бедняжки Тани. А может, и не бедняжки. Судьбы Сергеевых и Таниных детей, но уж не их совместных детей, заметьте! У них должны были народиться Светочка, Ирочка и Андрюшка, из которых вышли бы со временем эстрадная певица, учительница и техник по ремонту телевизоров. Теперь же у Тани совсем не будет детей, а у Сергея родятся Танечка и Славик. Танечка поступит кое-как в лесной институт, а Славика возьмут в армию. Их часть будет стоять на Украине. Он женится на местной девушке и поселится под Винницей. Устроится в совхоз трактористом, а дома разведет поросят и тыквы в огороде.
Вот что наделали вы своим советом!
А разве мы знаем, что за дети народились бы у не родившихся по вашей вине Светочки, Ирочки и Андрюшки? И что за дети родятся у Танечки и Славки, и что они натворят, пока живут на земле?
Давая тот давнишний совет, я не задумывался над важностью происходящего. И занятие у меня было самое прозаическое: я сидел за столом и ел южное блюдо, приготовленное из сладкого перца, кабачков, помидоров, зеленой фасоли и лука.
С этим домом я впервые познакомился лет двенадцать назад (боже мой, как летит время!) совершенно случайно. Шел по перегретой приморской улочке в поисках комнаты. В середине сентября побережье заметно пустеет, свободные комнаты попадаются на каждом шагу. Но выбрать из многого всегда труднее, чем просто найти.
Дворик, затененный особенным, привлекательным образом, и домик, белеющий в глубине зелени, остановили меня. Я открыл калитку, пошел по прямой дорожке, и свисающие гроздья черного винограда, затуманенного белой пыльцой, все время, пока я шел, просили, чтобы я подставил просторные пригоршни и принял в них тяжелую прохладную гроздь.
Мне показали комнату с окном на старую узловатую хурму, дикую, осыпанную мелкими, как черешня, желтенькими плодами, на бамбукоподобные стебли кукурузы, между желтизной которых проглядывала яркая синева близкого моря. В комнате помещались койка, стол и платяной шкаф, то есть все, что мне нужно.
Хозяйка взялась и кормить меня. Я приходил к столу трижды в день и вскоре узнал всю семью.
Глава семьи Михаил работал на рыбозаводе. Он возвращался домой после шести вечера, и от него пахло соленой рыбой.
Хозяйка Катя работала только дома на участке. Земля требовала ухода, дети тоже.
Осенью начиналась особенная пора. Наливали в бутылки цицебель, запечатывали их проволокой и варом, зарывали в землю. Готовили аджику. Варили, мариновали, солили, сушили, вялили. Давили виноград. Винный дух стоял над деревней.
Семья была русская, но делали они все то же, что и местные люди, то есть то, что предопределялось климатом, землей, всевозможными плодами, вызревающими на этой земле, и обычаями народа, возделывающего эту землю.
Михаилу было лет сорок пять, Катя казалась лет на десять моложе, но, возможно, разница в летах между ними была не так велика.
Старшему сыну моих хозяев исполнилось четырнадцать лет: он учился в восьмом классе. Дочка Людочка перешла в шестой.
Как это часто бывает, на следующий год мы списались, и я приехал прямо к моим добрым хозяевам. Да так и наладил с тех пор каждую осень ездить в их чистый домик. Разложишь вещи, бумаги на столе, посмотришь в окно, увидишь синеву моря между кукурузными стеблями, и на душе сделается тепло и тихо, легко и радостно. Много ли человеку надо?
Значит, я сидел за столом и ел южное блюдо, приготовленное из сладкого перца, кабачков, помидоров, зеленой фасоли и лука, Катя сидела напротив меня и чистила чеснок для соленья. Виктор зашел в комнату, взял подводное ружье, ласты и ушел к морю, Людочка была неизвестно где. Михаил еще не вернулся с работы.
Разговор у нас с Катей шел самый дежурный, повседневный, невозможно и вспомнить, о чем мы тогда говорили. Да оно и не важно. Хотя, пожалуй, неплохо бы вспомнить, как именно наш никчемный разговор пришел к той неожиданной точке, когда Катя, несколько смутясь и покраснев, поделилась со мной:
– Нет, мы с Мишей твердо решили. Виктор, можно сказать, на ногах, Людочка тоже стала взрослая девочка. Неужели теперь снова все начинать? Это только со стороны хорошо. Или кому не дались дети в жизни, те тоскуют. Это я понимаю. И то правильно говорят: «Без детей – горе, а с детьми вдвое». Мы, слава богу, двоих вырастили. Долг перед природой исполнили.
Насчет природы и долга она сказала с некоторым озорством, со смешинкой, но во всем остальном была очень даже серьезна.
– Мы теперь стали вольные птицы, руки наши развязаны. Хотим – здесь будем жить, хотим – в Россию подадимся, ближе к родным местам. И вообще... Разве кто знает, сколько я пережила, когда у Людочки двустороннее воспаление легких было в двухлетнем возрасте? А как я ее ночи напролет на своем плече носила, и так целый год?
– Почему надо было носить?
– Орала. День молчит. А как только нам спать ложиться, так и начинает концерт. Орет и орет. Пока на плече носишь – замолкнет. Только положишь снова ор. Я стала на тень похожа. И рожать – не конфетку съесть. Мы забываем. Так, наверно, устроено, чтобы женщины забывали. А ведь мука мученическая. Кричим ведь, визжим, как недорезанные поросята. Нет уж, как только вспомнишь... Б-рр! Ну и возраст не тот. И Миша, как вы знаете... попивает. Мало ли как на ребенке отразится. Родится какой-нибудь трегубый. Вы которого, двадцатого уезжаете? Ну вот, вас проводивши, двадцать третьего и пойду. Четверг будет – хороший день.
Что за стих нашел на меня? Я и сам понимал, что двум этим людям, прошедшим своевременно через молодость, влюбленность, замужество, устройство гнезда, рождение детей, не нужен теперь новый пискун. А если и нужен, то – господи! – ни Виктор, ни Людочка не отложат дела в долгий ящик. Не успеешь опомниться – получай внуков! Ловкие пальцы женщины шелушили чеснок. Головка трескалась и с легким звуком рассыпалась на части. Белая и лиловая шелуха оставалась в стороне, и было ее много по сравнению с крепкими, глянцевыми дольками в тарелке, хранящими в себе тот крепчайший, сложнейший экстракт, изобретенный природой, который мы в человеческом обиходе зовем чесноком.
Пальцы Кати ловко шелушили чеснок. Я загляделся на них и именно по движениям пальцев, по их неуловимому почти волнению понял, что решить-то Катя с Михайлом решили, но все же теперь, сию вот минуту, Катя ждет еще и моего слова, совета, одобрения их поступку.
Отчетливо помню, что я хотел сказать: «Правильно вы решили. Конечно, придется перенести операцию. Но в наше время от нее никто, пожалуй, не умер. Отдохните, поживите спокойно. Скоро внуки пойдут. А знаете ли вы, что внуков любят больше, чем своих детей?» Тут я, возможно, развил бы теорию о степенях биологического родства между ближайшими и между следующими поколениями, но вместо всех этих рассуждений я неожиданно и простодушно спросил:
– А не жалко?
Автор статьи: Великанова Юлия.
