.png)
Эмиль Эрих Кёстнер родился 23 февраля 1899 года в Дрездене, в рабочей семье.
Отец был мастером-седельщиком. Мать много читала и продолжала учиться на протяжении всей жизни. Кёстнер отмечал, что тёплые, доверительные отношения с матерью в дальнейшем помогли ему в работе над книгами для детей.
Многие истории из собственного детства Эрих Кёстнер описал в автобиографической повести «Когда я был маленьким» (1957). В 1960 году он получил за неё Золотую медаль им. Х.К. Андерсена.
После окончания школы, в 1913 году, поступил на педагогические курсы, которые не окончил. О трехлетней учёбе на курсах рассказывается в одной из самых известных книг Кёстнера «Летающая классная комната» (1933).
Пройдя воинскую службу, вернулся к учёбе, окончил с отличием, получил муниципальную золотую стипендию Дрездена.
С 1919 года учился в университете в Лейпциге, изучал философию, историю, германистику и театроведение. Писал стихи.
Чтобы оплачивать обучение, работал в газете «Neue Leipziger Zeitung». Оставался журналистом газеты вплоть до 1927 года, когда его уволили – после того, как была опубликована его эротическая поэма «Ночная песнь камерного виртуоза». Переехал в Берлин.
В 1928 году вышла первая книга Э. Кёстнера, сборник стихотворений «Сердце на талии». В период до 1933 года автор выпустил ещё три поэтических сборника. Самый известный из них, «Прикладная лирика», сделал Э. Кестнера лидером направления «новая вещественность».
Через год, в 1929, появилась его первая книга для детей «Эмиль и сыщики (детективы)», в Германии её тираж составил более 2 миллионов экземпляров. Эта книга переведена на 59 языков и остаётся популярной и сегодня. Книга отличалась от других немецких произведений для детей того времени тем, что события разворачивались в современном Берлине, а не в некоем вымышленном сказочном пространстве. Важной составляющей успеха книги были потрясающее чувство юмора автора, а также иллюстрации Вальтера Трира.
На русский язык книги Кёстнера об Эмиле перевела Лилиана Лунгина.
В 1931 году вышел роман Кёстнера для взрослых «Фабиан: история одного моралиста», посвящённый жизни страны накануне прихода фашизма, когда катастрофические перемены близки и неминуемы.
В том же 1931 году вышел фильм «Эмиль и сыщики» (реж. – Г. Лампрехт). Экранизация была очень успешной.
Далее Кёстнер написал ещё две современные детские книги – «Кнопка и Антон» (1931) и «Летающая классная комната» (1933).
В 1933 году к власти пришли нацисты, но антифашист Кёстнер тем не менее не уехал из Берлина. Не хотел оставлять мать одну. Также считал для себя важным стать свидетелем происходящего в стране.
Его неоднократно допрашивали в гестапо, исключили из Союза писателей. его произведения были запрещены к публикации в Третьем рейхе как «противоречащие немецкому духу». Его книги были среди тех, что попали в 1933 году в огонь на Опернплац, писатель сам был на площади в тот день.
В Швейцарии опубликовали развлекательный роман Кёстнера «Трое в снегу» (1934). Также он стал автором сценария фильма «Мюнхгаузен», под псевдонимом (1943, реж. – Й. фон Баки).
В 1945 году Кёстнер обосновался в Мюнхене.
Руководил литературным отделом газеты «Neue Zeitung», работал на радио, писал для литературного кабаре. Был сотрудником издательства газеты для детей и молодёжи «Пингвин».
Умер Эрих Кёстнер 29 июля 1974 года в Мюнхене.
Эрих Кёстнер – автор 15 книг для детей младшего и среднего школьного возраста, также писал пьесы, стихи и прозу для взрослых.
Автор литературного пересказа для маленьких немецких читателей следующих книг: «Дон Кихот» Сервантеса, «Тиль Уленшпигель» Костера, «Барон Мюнгхаузен» Распэ и других.
В 1957 году у писателя родился сын Томас. Для него он написал две последние детские книжки – «Маленький Макс» и «Маленький Макс и маленькая мисс».
В своих книгах для детей Кёстнер хотел рассказать о взаимоотношениях взрослых и детей, о важности любви к ребёнку. Только в любви может вырасти добрый, гармоничный, счастливый человек. Отмечал, что ни стихи, ни проза, ни пьесы для взрослых не смогут значительно изменить мир к лучшему. Но у него есть возможность рассказать о главном детям. В частности он утверждал: «Дети живут по соседству с добром. Надо только научить их с умом открывать нужную дверь».
Эрих Кёстнер, Мальчик из спичечной коробки, начало, фрагмент
(из книги «Летающая классная комната»)
Глава 1
Моя первая встреча с Маленьким Человеком. Пихельштейн и Пихельштейнеры. Родители Максика отправляются в дальние странствия. By Фу и Чин Чин. Место рождения – Стокгольм. Похороны двух китайских косичек. Профессор Йокус фон Покус держит речь
Его называли Маленьким Человеком, и он спал в спичечной коробке. Но настоящее его имя было Макс Пихельштейнер. Правда, этого почти никто не знал. И я тоже, пока он мне сам не сказал. Это было, если не ошибаюсь, в Лондоне. В отеле «Гарленд». В кафе. Там с потолка свисали пёстрые клетки с птицами. Птицы так громко чирикали, что с трудом можно было расслышать свои собственные слова.
А может быть, это случилось в Риме? В отеле «Амбассадоре» на виа Венето? Или в ресторане гостиницы «Эксцельсиор» в Амстердаме? Проклятая память! Она у меня похожа на ящик, битком набитый всевозможными игрушками.
Но уж одно-то я знаю твёрдо: и родители Максика, и его бабушки с дедушками, и абсолютно все его предки были родом из Богемского леса, из самой густой его чащи. Там есть высокая гора, а под нею – маленькая деревушка. Обе они называются Пихельштейн. На всякий случай я заглянул в свой старый справочник. В нём чёрным по белому сказано:
Пихельштейн. Деревня в Богемии. 412 жителей. Низкорослый тип людей. Максимальный рост – 51 сантиметр.
Славится Гимнастическим союзом (Г. С. Пихельштейн, основан в 1872 году) и пихельштейновским мясом. (Подробнее см. том IV – статья «Обеды из одного блюда».)
Все жители в течение многих столетий носят фамилию Пихельштейнер.
Литература. Пастор Ремигиус Даллмайр. Пихельштейн и Пихельштейнеры, 1908. Самиздат. (Распродано.)
«Ну и деревня!» – наверное, скажете вы. Что поделаешь! Ведь всё, что говорится в моём справочнике, почти всегда истинная правда. Через год после свадьбы родители Максика решили попытать счастья. Ростом они были низковаты, но метили высоко: их планы не умещались в деревушке Пихельштейн в Богемском лесу. И вот в один прекрасный день супруги захватили свои пожитки, а вернее пожиточки, и отправились в далёкий путь. Куда бы они ни приезжали, всюду на них глазели как на чудо. Люди разевали рты и потом еле-еле могли их снова закрыть. Правда, мать Максика была изумительная красавица, а его отец отрастил пышные чёрные усы, но всё же ростом они оба были не выше пятилетних детей. Ничего удивительного, что все удивлялись.
Чего же они хотели добиться? Оба они были великолепными гимнастами, но мечтали стать акробатами. И действительно, когда они показали господину Грозоветтеру, директору цирка «Стильке», несколько упражнений на турнике и кольцах, тот восторженно захлопал в свои белые лайковые перчатки и воскликнул:
– Браво, малыши! Я вас беру!
Это было в Копенгагене. Перед самым обедом. В цирке под огромным шатром, натянутым на четыре высоченные мачты. Максика тогда ещё и на свете не было.
Хотя его родители были инструкторами по гимнастике у себя в Пихельштейне, им пришлось много учиться и упорно тренироваться. Только через три месяца их включили в китайскую акробатическую труппу «Семья Бамбусов». В сущности, семья Бамбусов не была настоящей семьёй. В ней не было ни одного взаправдашнего китайца. Даже искусно заплетённые косички, что болтались на затылке у каждого из них, тоже были поддельными. Но зато все Бамбусы до единого были истинными артистами, жонглёрами и акробатами, каких ещё свет не видывал. Они с такой скоростью вращали бьющиеся тарелки и чашки на кончиках тонких, дрожащих прутьев из жёлтого бамбука, что у зрителей дух захватывало. Самые большие и сильные Бамбусы держали на поднятых ладонях длиннющие бамбуковые прутья, а самые маленькие Бамбусики проворно, как белки, карабкались вверх по скользкому бамбуку и делали на кончике прута сначала стойку на руках, а потом – под приглушённую барабанную дробь – на голове. Они даже ухитрялись на десятиметровой высоте проделывать сальто! Перевернутся в воздухе, словно это для них сущий пустяк, встанут обеими ногами на качающиеся острия бамбуковых прутьев, улыбнутся и как ни в чём не бывало посылают публике воздушные поцелуи. Оркестр играет туш, а зрители хлопают, пока не отобьют ладоши.
Теперь родители Максика назывались на всех афишах и в программах By Фу и Чин Чин и носили фальшивые косы и вышитые пёстрой гладью кимоно из шуршащего шёлка. Вместе со скатанным брезентовым шатром, а также со слонами, хищниками, глотателями огня, клоунами, акробатами, арабскими жеребцами, конюхами, укротителями, балеринами, механиками, музыкантами и господином директором Грозоветтером они переезжали из одного большого города в другой, добывали цирку славу и деньги и по меньшей мере двадцать раз на дню радовались, что уехали из Пихельштейна.
Максик появился на свет в Стокгольме. Врач долго смотрел на него в лупу, а потом улыбнулся и сказал родителям:
– Да он же просто богатырь! Поздравляю вас!
Когда Максику исполнилось шесть лет, он потерял родителей. Это случилось в Париже. Родители Максика поднялись в лифте на Эйфелеву башню, чтобы оттуда полюбоваться прекрасным видом. Только они вышли на площадку, как налетел сильный вихрь и унёс их. Остальные посетители, которые были гораздо выше ростом, удержались за поручни.
A By Фу и Чин Чин погибли. Всем было видно, как они летели, держась за руки, а потом исчезли вдали.
На следующий день газеты писали: «Ветер унёс с Эйфелевой башни двух маленьких китайцев! Безуспешные поиски на вертолётах! Тяжёлая потеря для цирка «Стильке!»
Конечно, тяжелее всех перенёс её Максик: ведь он очень любил родителей. Сколько крошечных слезинок пролил он в свои крошечные носовые платочки! А когда через две недели на кладбище в маленькой шкатулке из слоновой кости хоронили пару чёрных китайских косичек – их за Канарскими островами выловил из океана португальский пароход, – Максику хотелось умереть от горя.
Удивительные это были похороны! В них участвовали: семья Бамбус в кимоно, укротитель львов и тигров с траурной повязкой на хлысте, наездник Гало-пинский верхом на вороном жеребце Нероне, глотатели огня с горящими факелами в руках, господин директор Грозоветтер в цилиндре и в чёрных лайковых перчатках, клоуны с мрачно разрисованными лицами, но прежде всего – в роли оратора – знаменитый профессор фокусных наук Йокус фон Покус. В конце своей торжественной речи профессор сказал:
– Двое наших коллег, которых мы сегодня оплакиваем, оставили нам в наследство маленького Максика. Незадолго до своего рокового восхождения на Эйфелеву башню они привели его ко мне в номер и попросили присмотреть за ним до их возвращения. Сегодня мы знаем, что они не вернутся. Поэтому, пока я жив, я буду с величайшим удовольствием заботиться о Максике. Согласен ли ты, мой мальчик?
Максик выглянул из бокового кармана его волшебного фрака и громко всхлипнул:
– Да, дорогой Йокус! Я согласен!
И все присутствовавшие тоже заплакали от горя и радости. Слёзы смыли траур с лиц клоунов. А профессор извлёк прямо из воздуха огромный букет цветов и положил их на могилку. Глотатели огня сунули в рот горящие факелы, и пламя тут же потухло. Оркестр исполнил марш гладиаторов. А потом все во главе с наездником Галопинским и его вороным жеребцом Нероном отправились назад, в цирк. Потому что была среда.
Ведь, как всем известно, по средам, субботам и воскресеньям в цирке дают дневные представления. Для детей. По сниженным ценам.
Глава 2
Спичечная коробка на ночном столике. Минна, Эмма и Альба. Шестьдесят граммов живого веса, но крепкое здоровье. Маленький Человек поступает в школу. Неприятности в Афинах и Брюсселе. Занятия на стремянке. Книги величиной с почтовую марку
Кажется, я уже говорил вам, что Максик спал в спичечной коробке. Вместо шестидесяти спичек в ней помещались ватный тюфячок, клочок одеяла из верблюжьей шерсти, подушка размером с ноготь на моём безымянном пальце и сам Максик. Коробка оставалась наполовину открытой, а то бы он задохнулся.
Спичечная коробка лежала на ночном столике рядом с кроватью фокусника. По вечерам, как только профессор Йокус фон Покус поворачивался к стенке и начинал похрапывать, Максик выключал настольную лампу и тоже засыпал. Вместе с ними в номере спали две голубки – Минна и Эмма, а в корзинке крольчиха Альба. Голуби спали на шкафу. Они зарывались головками в перья и тихонько ворковали во сне.
Все трое служили у профессора и помогали ему выступать в цирке. Голуби ни с того ни с сего вылетали из рукавов его фрака, а крольчиху неожиданно обнаруживали в пустом цилиндре. Минна, Эмма и Альба очень любили фокусника, а от маленького Максика были просто без ума. Все пятеро завтракали вместе, а потом Максику иногда разрешалось садиться верхом на Эмму, и он совершал круговой полёт по комнате.
Длина спичечной коробки – шесть сантиметров, ширина – четыре, высота два. Именно то, что требовалось Максику! В свои десять и даже двенадцать лет он был не полных пяти сантиметров роста, и спичечная коробка была ему в самый раз. На почтовых весах у швейцара гостиницы он весил шестьдесят граммов. При этом у него всегда был хороший аппетит, и он никогда ничем не болел. Кроме кори. Но корь не считается. Корью болеет каждый второй ребёнок.
В семь лет он, конечно, мечтал учиться в школе. Но уж слишком трудным оказалось для него учение. Во-первых, каждый раз при переезде цирка школу приходилось менять. А вместе со школой и язык. Потому что в Германии учили на немецком языке, в Англии – на английском, во Франции – на французском, в Италии – на итальянском, а в Норвегии – на норвежском, Но это было для Маленького Человека не самое трудное: он был очень смышлёный мальчик. Главная же трудность заключалась в том, что все его сверстники были намного выше ростом. И все они воображали, что быть выше ростом – это очень важно. Поэтому бедняге Максику пришлось хлебнуть горюшка.
В Афинах, например, три маленькие гречанки как-то на перемене воткнули его в чернильницу. А в Брюсселе два бельгийских озорника посадили его на карниз, который держит шторы. Правда, Максик сам слез оттуда. Потому что лазить он уже и тогда умел лучше всех. Но, конечно, подобные глупости ему вовсе не нравились. И однажды фокусник объявил:
– Знаешь что? Я сам буду давать тебе уроки.
– Вот здорово! – воскликнул Максик. – Когда же. мы начнём?
– Послезавтра в девять утра, – сказал профессор Йокус фон Покус. – Но только не радуйся заранее!
Прошло немало времени, прежде чем они придумали, как им заниматься. Кроме учебников и тетрадей для занятий, понадобились стремянка с пятью перекладинами и сильная лупа. Перед тем как начать читать, Максик забирался на верхнюю ступеньку, потому что буквы были слишком велики для него. Лишь с верхней перекладины он мог обозревать всю страницу. К уроку письма он готовился совсем по-другому. Максик садился за свою крошечную парту. Крошечная парта стояла на огромном столе. А профессор, сидя за столом, в лупу разглядывал каракули Максика. Лупа в семь раз увеличивала написанное – только так профессору удавалось разглядеть слова и буковки. Без лупы и он, и официант, и горничная приняли бы их за чернильные брызги или за мушиные следы. Но в лупу было ясно видно, что это буквы, да к тому же красиво написанные.
На уроках арифметики происходило то же самое. Чтобы разглядеть цифры, опять требовалась лупа. А Максик, чем бы он ни занимался, всегда был в пути. Чтобы списать условия задачи, он то лез на стремянку, то спускался с неё и садился за парту. И так весь урок.
Однажды после завтрака официант, убиравший посуду, сказал:
– Если бы я не знал точно, что у мальчика урок чистописания, я был бы уверен, что он занимается гимнастикой.
Все рассмеялись. И Эмма с Минной тоже, потому что они были из породы хохотуний.
Максику не пришлось долго читать по складам. Он очень скоро научился читать так быстро, словно всю жизнь только это и делал. Теперь его невозможно было оторвать от книги. Самой первой его книгой был подарок Йокуса фон Покуса – «Сказки братьев Гримм». Он наверняка прочёл бы её быстрее, чем за неделю, если бы не проклятая лестница.
Каждый раз, когда ему надо было перевернуть страницу, он волей-неволей должен был спускаться с лестницы, прыгать на стол, поворачивать страницу и опять взбираться по лестнице на самый верх. Лишь после этого он узнавал, что было дальше. А две страницы спустя ему снова надо было прыгать на стол и бежать к книге! Так продолжалось до бесконечности: от книги – вверх по лестнице, потом спустя две страницы – вниз по лестнице, вверх – вниз, вверх – вниз. Просто с ума сойти!
Однажды профессор вошёл в комнату, когда мальчик, в двадцать третий раз поднявшись по лестнице, топал ногами и кричал:
– Безобразие! Почему на свете нет совсем маленьких книг с совсем маленькими буквами!
Профессор, увидев сердитого Максика, сначала рассмеялся. Но потом подумал и сказал:
– А ведь ты, пожалуй, прав. И если таких книг пока ещё нет, мы их закажем специально для тебя.
– А есть такой человек, который может их напечатать?
– Понятия не имею, – ответил фокусник. – Но в марте наш цирк будет выступать в Мюнхене. А там живёт часовой мастер, по имени Унру. У него мы всё выясним.
– А откуда это может знать часовой мастер Унру?
– Он может знать, потому что сам занимается подобными делами. Например, десять лет назад он написал «Песнь о колоколе» Шиллера на обратной стороне почтовой марки. А в этом стихотворении, что ни говори, 425 строк!
Автор статьи: Великанова Юлия.
