.png)
Артур Конан Дойл (Sir Arthur Ignatius Conan Doyle) родился 22 мая 1859 года в Эдинбурге, в семье ирландских католиков. Отец был художником.
Имя мальчику дали в честь короля Артура.
Картины отца продавались плохо, к тому же он пил и был склонен к депрессиям. Отдушиной для матери, поддерживающей семью, были исторические романы, она читала книги, затем с увлечением пересказывала их маленькому сыну. Благодаря матери Артур полюбил литературу и историю, её рассказы пробудили фантазию.
Учился в подготовительной школе Годдера.
Чтобы дать сыну полноценное образование, мать решилась обратиться за помощью к своим состоятельным родственникам в Лондоне. В девятилетнем возрасте Артур оказался в иезуитском закрытом колледже Стонихерст в графстве Ланкашир.
Известно, что он ненавидел математику, а ещё у него были заклятые враги в классе – братья Мориарти. Напомним, что главный злодей цикла «Приключения Шерлока Холмса», главарь преступного мира Англии Мориарти – профессор математики, автор трактата о биноме Ньютона…
В колледже Артур занимался спортом, а также проявил свой талант рассказчика – увлекательные истории, придуманные им на ходу, собирали вокруг него слушателей.
Мать хотела, чтобы сын стал католическим священником, однако было решено, что Артур станет врачом. Он учился в Эдинбургском университете. Получив степень бакалавра медицины в 1883 году, Артур открыл собственную практику в Портсмуте. Пациентов было не много, на жизнь едва хватало, перспективы были не радужны.
Артур женился на Луизе Хоукинс, в браке родилось двое детей – Мэри и Кингсли.
Конан Дойл успел поработать врачом на пароходе «Маюмба», чей маршрут пролегал из Ливерпуля к западному побережью Африки. Пытался работать в Плимуте, об этом драматичном опыте Конан Дойл расскажет в романе «Загадка Старка Манро».
Чтобы заработать, с 1886 года Артур начал записывать придумываемые им в свободное время истории.
Была написана повесть «Запутанный моток», её главных героев звали Шеридан Хоуп и Ормонд Сакер. В 1887 году повесть опубликовали в «Рождественском ежегоднике Битона» под названием «Этюд в багровых тонах», первая история об уникальном гениальном сыщике-консультанте Скотленд-Ярда Шерлоке Холмсе.
Прототипом Холмса считают хирурга из Эдинбургского королевского госпиталя Джозефа Белла, который читал Конан Дойлу лекции в университете. Профессор был известен способностью определять характер, род занятий и прошлое человека с помощью логических выкладок и по определённым приметам, – владел дедуктивным методом.
Положительные отзывы критики и хорошие продажи вдохновили начинающего автора на продолжение работы.
В 1890 году лондонский журнал Strand Magazine напечатал рассказ «Скандал в Богемии», первый отчёт доктора Ватсона о жизни и приключениях Шерлока Холмса. От имени Ватсона будет написано большинство произведений о Холмсе. Публикация значительно повысила тиражи журнала, что отразилось на размерах гонорара. Конан Дойл оставил врачебную практику, переехал в Лондон и продолжил писать о Холмсе, заключив выгодный контракт с журналом.
В 1900 году Артур Конан Дойл был признан самым оплачиваемым в мировой литературе автором.
В общей сложности о Холмсе и Ватсоне создано четыре повести: «Этюд в багровых тонах» (1887), «Знак четырёх» (1890), «Собака Баскервилей», «Долина ужаса» и 56 рассказов, составившие пять сборников. Наиболее известные сборники – «Приключения Шерлока Холмса» (1892), «Записки о Шерлоке Холмсе» (1894) и «Возвращение Шерлока Холмса» (1905).
Шерлок Холмс – один из самых популярных героев во всём мире, по сей день пишутся продолжения его приключений, существуют общества и музеи, создаются памятники. Книга рекордов Гиннесса зафиксировала, что Холмс – самый экранизируемый литературный герой.
Российским зрителям будет интересно узнать, что в Англии сериал И. Масленникова «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» (1979–1986) с В. Ливановым и В. Соломиным в главных ролях получил положительные отзывы от англичан, в том числе от премьер-министра М. Тэтчер. В феврале 2006 года В. Ливанов получил за исполненную роль награду из рук королевы Великобритании Елизаветы II – орден Британской империи.
Дома с адресом Бейкер-стрит, 221b не существовало прежде, на самом деле не существует его и сейчас. Но письма приходят на этот адрес постоянно в течение многих лет, и на получении и обработке писем работал специальный сотрудник. Теперь по этому адресу расположен музей-квартира Холмса, для чего нумерацию домов пришлось специально изменить.
Успех образа Холмса и интерес к его расследованиям связывают так же с атмосферой сверхъестественного в произведениях – поскольку Конан Дойл верил в мистику, увлекался спиритизмом.
Писатель мечтал обрести известность и благодаря другим своим произведениям. В 1890 году он выпустил роман «Торговый дом Гердлстон» о современной Англии, который успеха не имел. Позднее были написаны исторические романы «Родни Стоун» и «Белый отряд», сам автор ценил их высоко, но ни критика, ни читатели его мнения не разделили. Книга «Подвиги бригадира Жерара» также осталась незамеченной.
«Загадка Старка Монро» (другое название «Письма Старка Монро») – роман в 16 письмах, впервые опубликованный в 1895 году.
Но все ждали от Конан Дойла только новых приключений Шерлока Холмса.
В 1893 году отчаявшийся писатель написал о таинственном исчезновении Холмса после поединка с Мориарти на Райхенбахском водопаде (рассказ «Последнее дело Холмса»). Конан Дойл мечтал избавиться от героя – слишком устал писать о нём. Однако бессчётные поклонники выступили с решительным протестом против возможности смерти героя.
От требований оживить героя Конан Дойл сбежал на англо-бурскую войну в Южную Африку в качестве врача. Вернувшись, он написал книгу «Англо-бурская война» – об ужасе, которого стал свидетелем.
Конан Дойл получил рыцарский титул – за патриотизм и отвагу.
А издатели настаивали на своём – Холмса нужно было воскресить. Писателю посулили огромный гонорар – 100 фунтов стерлингов за небольшой объём текста. Средний государственный чиновник зарабатывал такие деньги за три месяца. Отказаться писатель не смог, так появился сборник «Возвращение Шерлока Холмса».
Были рады абсолютно все, кроме самого Конан Дойла.
Похоронив в 1906 году жену, Конан Дойл женился вторично, в новом браке родилось трое детей. Вместе со второй женой Джин Лекки Конан Дойл активно занялся спиритизмом.
Не оставляя надежд остаться в серьёзной литературе, писатель обратился к жанру научной фантастики. «Затерянный мир» – роман Артура Конан Дойля, опубликованный в 1912 году, посвящён экспедиции профессора Челленджера на плато в Южной Америке, где якобы сохранились доисторические животные (динозавры и другие вымершие существа). Затем вышла вторая книга – «Отравленный пояс». Книги получили заметный положительный отклик.
С началом Первой мировой войны Конан Дойл в свои 55 лет решил уйти добровольцем на фронт. Ему не позволили. Он был вынужден продолжать сочинять истории о Холмсе, они по-прежнему самым надёжным образом кормили большую семью писателя.
Постепенно Конан Дойл отошёл от писательства. Его всё больше интересовала мистика, спиритические сеансы. Дойл отрёкся от христианства, провозгласил новую религию спиритуализм, стал активным членом оккультных обществ.
Писал книги по истории спиритизма, пропагандировал свою новую религию, выступая с докладами: ужасы современного мира возможно преодолеть только с её помощью. По одной из версий Конан Дойл постепенно лишался рассудка (помешательством окончились дни его отца), в любом случае недавние друзья и соратники отказывались его понимать, он чувствовал себя одиноким.
В 1920-е годы Конан Дойл нашёл в себе силы совершить большое путешествие. Побывал в Южной Африке, затем хотел обосноваться в Европе, какое-то время читал лекции по литературе в Норвегии. Однако здесь его здоровье резко ухудшилось, и он вернулся в Англию.
Истории о Шерлоке продолжали выходить из-под его пера – последний сборник «Архив Шерлока Холмса» появился в 1927 году.
Известно также, что Конан Дойл посвящал себя правозащитной деятельности, участвовал в громких судебных разбирательствах, пытался опротестовать несправедливые обвинения.
Артур Конан Дойл умер от сердечного приступа в своём поместье Кроуборо 7 июля 1930 года, похоронен на территории поместья. На надгробной плите по просьбе вдовы выгравирован рыцарский девиз: Steel True, Blade Straight («Верен как сталь, прям как клинок»).
Начиная с 2013 года, 22 мая ежегодно отмечают День Шерлока Холмса (Sherlock Holmes Day).
Артур Конан Дойл, Затерянный мир, роман, начало
ГЛАВА I. ЧЕЛОВЕК – САМ ТВОРЕЦ СВОЕЙ СЛАВЫ
Мистер Хангертон, отец моей Глэдис, отличался невероятной бестактностью и был похож на распушившего перья неопрятного какаду, правда, весьма добродушного, но занятого исключительно собственной особой. Если что-нибудь могло оттолкнуть меня от Глэдис, так только крайнее нежелание обзавестись глуповатым тестем. Я убежден, что мои визиты в «Каштаны» три раза на неделе мистер Хангертон приписывал исключительно ценности своего общества и в особенности своих рассуждений о биметаллизме – вопросе, в котором он мнил себя крупным знатоком.
В тот вечер я больше часу выслушивал его монотонное чириканье о снижении стоимости серебра, обесценивании денег, падении рупии и о необходимости установления правильной денежной системы.
– Представьте себе, что вдруг потребуется немедленная и одновременная уплата всех долгов в мире! – воскликнул он слабеньким, но преисполненным ужаса голосом. – Что тогда будет при существующем порядке вещей?
Я, как и следовало ожидать, сказал, что в таком случае мне грозит разорение, но мистер Хангертон, недовольный моим ответом, вскочил с кресла, отчитал меня за мое всегдашнее легкомыслие, лишающее его возможности обсуждать со мной серьезные вопросы, и выбежал из комнаты переодеваться к масонскому собранию.
Наконец-то я остался наедине с Глэдис! Минута, от которой зависела моя дальнейшая судьба, наступила. Весь этот вечер я чувствовал себя как солдат, ожидающий сигнала к атаке, когда надежда на победу сменяется в его душе страхом перед поражением.
Глэдис сидела у окна, и ее гордый тонкий профиль оттеняла малиновая штора. Как она была прекрасна! И в то же время как далека от меня! Мы с ней были друзьями, большими друзьями, но мне никак не удавалось увести ее за пределы тех отношений, какие я мог поддерживать с любым из моих коллег-репортеров «Дейли-газетт», – чисто товарищеских, добрых и не знающих разницы между полами. Мне претит, когда женщина держится со мной слишком свободно, слишком смело. Это не делает чести мужчине. Если возникает чувство, ему должна сопутствовать скромность, настороженность – наследие тех суровых времен, когда любовь и жестокость часто шли рука об руку. Не дерзкий взгляд, а уклончивый, не бойкие ответы, а срывающийся голос, опущенная долу головка – вот истинные приметы страсти. Несмотря на свою молодость, я знал это, а может быть, такое знание досталось мне от моих далеких предков и стало тем, что мы называем инстинктом.
Глэдис была одарена всеми качествами, которые так привлекают нас в женщине. Некоторые считали ее холодной и черствой, но мне такие мысли казались предательством. Нежная кожа, смуглая, почти как у восточных женщин, волосы цвета воронова крыла, глаза с поволокой, полные, но прекрасно очерченные губы – все это говорило о страстной натуре. Однако я с грустью признавался себе, что до сих пор мне не удалось завоевать ее любовь. Но будь что будет – довольно неизвестности! Сегодня вечером я добьюсь от нее ответа. Может быть, она откажет мне, но лучше быть отвергнутым поклонником, чем довольствоваться ролью скромного братца!
Вот какие мысли бродили у меня в голове, и я уже хотел было прервать затянувшееся неловкое молчание, как вдруг почувствовал на себе критический взгляд темных глаз и увидел, что Глэдис улыбается, укоризненно качая своей гордой головкой.
– Чувствую, Нэд, что вы собираетесь сделать мне предложение. Не надо. Пусть все будет по-старому, так гораздо лучше.
Я придвинулся к ней поближе.
– Почему вы догадались? – Удивление мое было неподдельно.
– Как будто мы, женщины, не чувствуем этого заранее! Неужели вы думаете, что нас можно застигнуть врасплох? Ах, Нэд! Мне было так хорошо и приятно с вами! Зачем же портить нашу дружбу? Вы совсем не цените, что вот мы – молодой мужчина и молодая женщина – можем так непринужденно говорить друг с другом.
– Право, не знаю, Глэдис. Видите ли, в чем дело... столь же непринужденно я мог бы беседовать... ну, скажем, с начальником железнодорожной станции. – Сам не понимаю, откуда он взялся, этот начальник, но факт остается фактом: это должностное лицо вдруг выросло перед нами и рассмешило нас обоих. – Нет, Глэдис, я жду гораздо большего. Я хочу обнять вас, хочу, чтобы ваша головка прижалась к моей груди. Глэдис, я хочу...
Увидев, что я собираюсь осуществить свои слова на деле, Глэдис быстро поднялась с кресла.
– Нэд, вы все испортили! – сказала она. – Как бывает хорошо и просто до тех пор, пока не приходит это! Неужели вы не можете взять себя в руки?
– Но ведь не я первый это придумал! – взмолился я. – Такова человеческая природа. Такова любовь.
– Да, если любовь взаимна, тогда, вероятно, все бывает по-другому. Но я никогда не испытывала этого чувства.
– Вы с вашей красотой, с вашим сердцем! Глэдис, вы же созданы для любви! Вы должны полюбить.
– Тогда надо ждать, когда любовь придет сама.
– Но почему вы не любите меня, Глэдис? Что вам мешает – моя наружность или что-нибудь другое?
И тут Глэдис немного смягчилась. Она протянула руку – сколько грации и снисхождения было в этом жесте! – и отвела назад мою голову. Потом с грустной улыбкой посмотрела мне в лицо.
– Нет, дело не в этом, – сказала она. – Вы мальчик не тщеславный, и я смело могу признаться, что дело не в этом. Все гораздо серьезнее, чем вы думаете.
– Мой характер?
Она сурово наклонила голову.
– Я исправлюсь, скажите только, что вам нужно. Садитесь, и давайте все обсудим. Ну, не буду, не буду, только сядьте!
Глэдис взглянула на меня, словно сомневаясь в искренности моих слов, но мне ее сомнение было дороже полного доверия. Как примитивно и глупо выглядит все это на бумаге! Впрочем, может, мне только так кажется? Как бы там ни было, но Глэдис села в кресло.
– Теперь скажите, чем вы недовольны?
– Я люблю другого.
Настал мой черед вскочить с места.
– Не пугайтесь, я говорю о своем идеале, – пояснила Глэдис, со смехом глядя на мое изменившееся лицо. – В жизни мне такой человек еще не попадался.
– Расскажите же, какой он! Как он выглядит?
– Он, может быть, очень похож на вас.
– Какая вы добрая! Тогда чего же мне не хватает? Достаточно одного вашего слова! Что он – трезвенник, вегетарианец, аэронавт, теософ, сверхчеловек? Я согласен на все, Глэдис, только скажите мне, что вам нужно!
Такая податливость рассмешила ее.
– Прежде всего вряд ли мой идеал стал бы так говорить. Он натура гораздо более твердая, суровая и не захочет с такой готовностью приспосабливаться к глупым женским капризам. Но что самое важное – он человек действия, человек, который безбоязненно взглянет смерти в глаза, человек великих дел, богатый опытом, и необычным опытом. Я полюблю не его самого, но его славу, потому что отсвет ее падет и на меня. Вспомните Ричарда Бертона. Когда я прочла биографию этого человека, написанную его женой, мне стало понятно, за что она любила его. А леди Стенли? Вы помните замечательную последнюю главу из ее книги о муже? Вот перед какими мужчинами должна преклоняться женщина! Вот любовь, которая не умаляет, а возвеличивает, потому что весь мир будет чтить такую женщину как вдохновительницу великих деяний!
Глэдис была так прекрасна в эту минуту, что я чуть было не нарушил возвышенного тона нашей беседы, однако вовремя сдержал себя и продолжал спор.
– Не всем же быть Бертонами и Стенли, – сказал я. – Да и возможности такой не представляется. Мне, во всяком случае, не представилось, а я бы ею воспользовался!
– Нет, такие случаи представляются на каждом шагу. В том-то и сущность моего идеала, что он сам идет навстречу подвигу. Его не остановят никакие препятствия. Я еще не нашла такого героя, но вижу его как живого. Да, человек – сам творец своей славы. Мужчины должны совершать подвиги, а женщины – награждать героев любовью. Вспомните того молодого француза, который несколько дней назад поднялся на воздушном шаре. В то утро бушевал ураган, но подъем был объявлен заранее, и он ни за что не захотел его откладывать. За сутки воздушный шар отнесло на полторы тысячи миль, куда-то в самый центр России, где этот смельчак и опустился. Вот о таком человеке я и говорю. Подумайте о женщине, которая его любит. Какую, наверно, она возбуждает зависть у других! Пусть же мне тоже завидуют, что у меня муж – герой!
– Ради вас я сделал бы то же самое!
– Только ради меня? Нет, это не годится! Вы должны пойти на подвиг потому, что иначе не можете, потому, что такова ваша природа, потому, что мужское начало в вас требует своего выражения. Вот, например, вы писали о взрыве на угольной шахте в Вигане. А почему вам было не спуститься туда самому и не помочь людям, которые задыхались от удушливого газа?
– Я спускался.
– Вы ничего об этом не рассказывали.
– А что тут особенного?
– Я этого не знала. – Она с интересом посмотрела на меня. – Смелый поступок!
– Мне ничего другого не оставалось. Если хочешь написать хороший очерк, надо самому побывать на месте происшествия.
– Какой прозаический мотив! Это сводит на нет всю романтику. Но все равно, я очень рада, что вы спускались в шахту.
Я не мог не поцеловать протянутой мне руки – столько грации и достоинства было в этом движении.
– Вы, наверное, считаете меня сумасбродкой, не расставшейся с девическими мечтами. Но они так реальны для меня! Я не могу не следовать им – это вошло в мою плоть и кровь. Если я когда-нибудь выйду замуж, то только за знаменитого человека.
– Как же может быть иначе! – воскликнул я. – Кому же и вдохновлять мужчин, как не таким женщинам! Пусть мне только представится подходящий случай, и тогда посмотрим, сумею ли я воспользоваться им. Вы говорите, что человек должен сам творить свою славу, а не ждать, когда она придет ему в руки. Да вот хотя бы Клайв! Скромный клерк, а покорил Индию! Нет, клянусь вам, я еще покажу миру, на что я способен!
Глэдис рассмеялась над вспышкой моего ирландского темперамента.
– Что ж, действуйте. У вас есть для этого все – молодость, здоровье, силы, образование, энергия. Мне стало очень грустно, когда вы начали этот разговор. А теперь я рада, что он пробудил в вас такие мысли.
– А если я...
Ее рука, словно мягкий бархат, коснулась моих губ.
– Ни слова больше, сэр! Вы и так уже на полчаса опоздали в редакцию. У меня просто не хватало духу напомнить вам об этом. Но со временем, если вы завоюете себе место в мире, мы, может быть, возобновим наш сегодняшний разговор.
И вот почему я, такой счастливый, догонял в тот туманный ноябрьский вечер кемберуэллский трамвай, твердо решив не упускать ни одного дня в поисках великого деяния, которое будет достойно моей прекрасной дамы. Но кто мог предвидеть, какие невероятные формы примет это деяние и какими странными путями я приду к нему!
Автор статьи: Великанова Юлия.
